НЕМЦЕВ М.Ю.

О «ДИАЛЕКТИКЕ ГОСПОДСТВА И РАБСТВА» В ПРОЦЕССАХ САМООПРЕДЕЛЕНИЯ

1. Под «самоопределением» подразумевается процесс индивидуального и группового самосознания. В результате этого процесса индивид (или группа) определяет идеальные предельные основания собственного бытия, и полагает собственное будущее как цель своей актуальной деятельности, всего своего поведения. В результате самоопределения формируется конкретный образ себя и рождается проект.

Самоопределение привлекает внимание мыслителей – антропологов со времен Августина. В антропологических исследованиях, связанных с проблемой самоопределения, требуются специальный метод работы с феноменологией этих процессов и язык для их обсуждения. И здесь большое значение имеет анализ метафизических концепций философов прошлого. Для этого адаптируются концепты и схемы, созданные философией в ее историческом развитии. Видимо, при этом надо предполагать, что философы-метафизики описывали онтологические явления и процессы, которые мы теперь «опознаем» как явления и процессы, принадлежащие сфере сознания, и поэтому относящиеся не к онтологии, а к антропологии, точнее, описывающие феномены индивидуальной сферы сознания[1]. Таким образом, некоторые процессы, которые считались относящимися к области онтологии, мы интерпретируем как феноменологическое описание процессов в сфере сознания, причем относим именно к процессу самоопределения.

Сказанное в полной мере относится к категориям и схемам, развитым Гегелем в «Феноменологии духа» (1807). Гегель стремился дать полное описание процессов развития, происходящих в сфере духовного - теперь мы интерпретируем ее как сферу сознания. Рассмотрим одну из этих схем с позиции антрополога, изучающего и описывающего такой фундаментальный процесс, как самоопределение.

Итак, прелагается интерпретировать описанные Гегелем процессы самоосознания Абсолютной Идеи как онтологизированное описание феноменов самоопределения.

Самоопределение случается как событие самосознания, самоотношения. Поэтому вполне правомерно предположить, что «феноменология духа» относится и к этим процессам. И более того, весь процесс развития Духа, несомненно, может быть проинтерпретирован как развернутое описание самоопределения. С помощью него первоначальное «простое» сознание достигает усложнения, рефлексивно относясь к самому себе и к внешнему, трансцендентному для себя, а затем достигает некоторой целостности, тотальности, завершая этот процесс индивидуализации или – самообоснования.

Особое внимание в этом аспекте представляет одна из основных диалектических схем «Феноменологии духа», известная как «диалектика господства и рабства», или же, как часто переиначивают в учебных работах по истории философии – «диалектика господина и раба». Такой известный интерпретатор Гегеля, как А. Кожев, считал представление о господстве и рабстве основным содержанием всей «Феноменологии духа»[2]. Рассмотрим ее как схему, применимую для описания и анализа явлений и процессов, имеющих место при процессе самоопределения (в сознании субъекта самоопределения), оставив в стороне все остальное богатое содержание всего этого трактата. Допустим, что такой «прикладной» анализ великой гегелевской метафоры возможен хотя бы как философская гипотеза. Свободными – становятся; задача антрополога – понять и описать этот фундаментальный процесс становления человека – человеком. И для этого текст Гегеля может предложить ряд весьма важных схем и концептов.

2. Развернутое изложение «диалектики Господства и Рабства (ДГР) появляется в «Феноменологии Духа» при описании второй ступени развития Духа – самосознания. Развитие духа в индивиде повторяет путь развития «Духа» в обществе и в природе вообще. Повторяет не исторически, но логически, поскольку любой диалектический процесс реальности содержит в себе одни и те же - диалектические - этапы. Поэтому мы можем говорить об «индивидуальном» духе лишь условно: имеется всеобщий и безличный «Дух», и он может быть познан феноменологически и при философском спекулятивном созерцании отдельного индивидуального сознания, в котором он проявляется. Индивид – икона Духа.

«Господин» и «Раб» – это, как известно, понятия, обозначающие социальные статусы. Кажется, что и в данном случае речь идет, прежде всего, о каких-то социальных категориях, об отношениях подчинения, угнетения и т.п. Поэтому существует подход к этому рассуждению Гегеля как к рефлексии современных ему социальных отношений (присущих обществу, переходящему от феодальных отношений к буржуазным). Может быть, следует считать, что в данном случае мы имеем дело с метафорой; будем исходить из того, что Гегель не нашел более адекватных выражений для описываемого схематизма сознания, и социальные отношения господства и рабства использованы для метафорического обозначения отношений в структуре сознания. Социальные отношения угнетения и подчинения основывается на такой структуре сознания; поэтому они могут быть объяснены ею, он не наоборот. Поэтому эта схема должна быть рассмотрена в «чистом» виде, без каких-либо отсылок к социальным явлениям. А уже при дальнейшей конкретизации и содержательной интерпретации допустимо искать какие-либо взаимосвязи и отношения между ДГР в сфере самосознания и в интерсубъективном пространстве. Конечно, в реальности скорее то, что самосознание организовано таким, а не каким-то иным образом, должно быть объяснено генетически, и это объяснение будет неизбежно историко-материалистическим; возможность такой интерпретации реализовывал, например, Д. Лукач в известной работе «Молодой Гегель».

Мы же полагаем, что для антропологического исследования более продуктивно считать, что диалектика господства и рабства – это концепция самоопределения.

3. В «Феноменологии духа» ДГР - это одно из самых известных и упоминаемых исследователями мест. Это раздел А главы IV «Самосознание». Прежде всего, необходимо кратко изложить саму ДГР. Воспользуемся для этого аналитическими комментариями Александра Кожева. Данная статья представляет собой не анализ работы Кожева, а приложение рассмотренной им схемы к феноменологии самоопределения. Но сама гегелевская схема должна быть, конечно, предварительно описана.

ДГР основана на неклассической философской антропологии (которая, как известно, приобрела популярность во французской интеллектуальной среде именно благодаря этим лекциям Кожева). Конститутивной категорией для описания человеческого и Человека является Желание[3]. Это желание запредельного. Это интуитивно очевидное стремление субъекта к чему-то, что не есть он сам.

Категорию «желание», естественно, можно связать с феноменологической категорией «интенциональности». Интенциональность есть сущностное основание актов сознания (принадлежащего субъекту), а «желание» – основание субъективности как таковой.

Наиболее же явно Желание выявляется как самодостоверное стремление отдельного субъекта, человека, к удовлетворению потребностей в чём-то, чего нет у него. Желание рождается «нехваткой», пустотой. Такое Желание социально, поскольку индивид никогда не существует в одиночестве. Ввиду ограниченности любых ресурсов неизбежно возникает ситуация столкновения, противостояния двух индивидов. Однако простая «борьба за ресурс» еще не достаточна для запуска процесса самосознания, т.е. для развертывания этой борьбы в диалектику. Такая борьба происходит и между животными. «Для того, чтобы возникло Самосознание, нужен не-природный предмет Желания, что-то, что превосходило бы налично-данное» (с. 13). Короче говоря, из определения человека как существа, конституируемого Желанием и как свободного к трансценденции Желания (существа, движимого таким Желанием) (иначе человек был бы животным), выводится представление о столкновении Желаний. Это столкновение возникает с необходимостью; оно основание социальности как таковой. Это противостояние формирует человека. Само оно полагается фактором преобразования биологического существа «человек» в «субъекта» рационалистической философии. «Желание будет человеческим тогда, когда оно пересилит желание самосохранения…Человек «удостоверяет» человечность, рискуя своей жизнью ради удовлетворения своего человеческого Желания, т.е. Желания, предмет которого – другое Желание» (с.15). Все иные возможные предметы уступают. С необходимостью при обсуждении конфликта двух Желаний возникает тема борьбы за жизнь (другого). И способность рискнуть жизнью – максимально возможная, предельная ставка в этом желании обладания и подчинения. Здесь используются антропоморфные образы: можно представлять себе Желание как самостоятельного субъекта, да еще есть сам человек – субъект, направляемый этим Желанием к совершению неких внешних действий, вынуждаемый к ним. Превращение себя в предмет Желания другого и таким образом – подчинение себе его Желанию определяется как борьба за «Признание». Ставка в этой борьбе – жизнь, точнее - ее прекращение, смерть.

4. Итак, мы получаем схему ситуации возникновения самосознания: две (возможно, и более) силы - Желания - противостоят друг другу в стремлении подчинить и добиться признания. Поскольку индивиды различны между собой, то это противостояние желаний заканчивается взаимным уничтожением, либо подчинением одного другому. Кожев утверждает, что одна из сторон принимает решение подчиниться, т. к. это мыслится как куда более вероятный исход противостояния (напряжения сил), чем взаимное уничтожение. Между ними устанавливается отношение неравенства, и это соотношение и есть отношение Господства и Рабства. Раб признает себя подчиненным и поэтому сохраняет свою (естественную) жизнь. Господин, до (логического) конца готовый победить или погибнуть в борьбе, побеждает и получает право господствовать. Другого он признает другого Рабом. А Раб признает его Господином. И тогда на некоторый период противостояние прекращается. Это первая ступень борьбы двух желаний.

«Иначе говоря, человек никогда не появляется на свет просто человеком. Он всегда – неминуемо и по сути – либо Господин, либо Раб» (с.17)[4]. Это отношение содержит в самом себе противоречие, которое, диалектически и обуславливает развитие этого отношения. Оно не застывает статически

 Позиции Господина и Раба отличаются 1) отношением к смерти (Раб не готов к ней, Господин готов); 2) отношением к другому (Господин признает раба рабом, и наоборот, Раб признает себя Рабом; но «Господин признан, и признан в своем человеческом достоинстве. Однако признание это – одностороннее. Потому что Господин ос своей стороны не признает за Рабом человеческого достоинства. Таким образом, его признает тот, кого он сам не признает» (с.27)); 3) отношением к труду – раб трудится, Господин пользуется трудом Раба. «Истина Господина – это Раб и его труд. И действительно, другие признают Господина Господином лишь потому, что у него есть Раб и что жизнь Господина состоит в потреблении продуктов рабского Труда, в том, чтобы жить этим Трудом и благодаря этому Труду» (с.28; здесь у Кожева - суждение по аналогии с социальными отношениями).

5. Труд становится фундаментальным фактором диалектического развития. Труд здесь, очевидно, понимается, как вынужденная деятельность «для другого», причем деятельность искусственная, т.е. культурная (обусловленная Желанием, а не естественной для живого существа потребностью обеспечить себе средства выживания), и востребующая работу над самим собой, труд, направленный на самого себя (Раб находится в подчиненном положении, и, чтобы выжить, должен смирять инстинкты)[5].

Раб трудится. Он смиряет себя, чтобы суметь выполнить чужое желание, удовлетворить чужие потребности. Он привыкает к самодисциплине и так преобразует себя, Он вынужден впервые создавать проект самого себя, относится к себе искусственно, технически позицию. Раб развивает себя. Господин пребывает в праздности (т.к. он противоположен Рабу, он не трудится). Раб стремится к изменению (своего положения), это изменение может быть только качественным (смена социального и вместе с тем  антропологического статуса). Господин стремится сохранить все «как есть». Раб развивается, он историчен. Господин «пойман» собственным положением, он не имеет оснований для развития. «Если праздное Господство – это тупик, то работающее Рабство, напротив, есть источник всякого человеческого, общественного и исторического прогресса. История – это история трудящегося Раба» (с. 29) «Способность развивать себя», часто рассматриваемая в философской антропологии как человеческая сущность, по Кожеву, есть результат интериоризации. Первоначально она возникает в ситуации внешнего принуждения и угрозы.

Раб не признает настоящее, оно для него - не действительно; он должен понять его как временное и прекращаемое состояние, основанное лишь на фактическом доминировании Господина. Раб преодолевает природу: внешнюю (он производит), и свою собственную внутреннюю (его животная природа- это его страх, и он смиряет его). Поэтому он с помощью производящего труда становится подвижным (пластичным), развивается. Его надо уже признать не-Рабом. Господин привязан к status quo, его Желание удовлетворено и «приостановлено»; он испытывает страх изменения, попадает в зависимость от своей наличной ситуации. «Он должен победить – и стать Господином; или сохранить свое господство, или умереть. Его можно убить, но его нельзя переделать, образовать, воспитать» (с.30). «Никогда Господину не отделаться от мира, в котором он живет, и если Мир гибнет, то он гибнет вместе с ним. Только Раб может превзойти наличный мир и при этом остаться в живых» (с.38).

Сначала трудящийся осознает себя как Раба, затем понимает, что способен изменить это положение, и затем из возможного делает это изменение действительным. Он осуществляет диалектическое развитие: осуществляет отрицание собственного существования (хотя он существует как Раб, его сущность – человеческая, а не Рабская; хотя «пока» он может быть только Рабом, он - Человек, и может обрести соответствующую сущности Человека форму реализацию своего фундаментального Желания). Все это закончится новой схваткой за признание, в которой Раб обретет свободу (будет признан как свободный, т.е. Господин), а Господин, возможно, попадет в подчинение и будет вынужден это признать. Однако Кожев называет отношения Господина и Раба «первым результатом «человеческого, общественного исторического столкновения» (с.29), и это означает, что возможны иные («вторые» и т.д.), более сложные отношения между субъектами, да и их самих к самим себе. Эти отношения есть отношения равного взаимного признания. В идее общности, устроенной на основе такого взаимного признания, и поэтому уже не развивающегося, и состоит известная кожевская идея «конца истории». Но «целостным человеком, абсолютно свободным, окончательно и полностью удовлетворенным тем, что он есть, человеком, совершенным и завершенным в своем удовлетворении и благодаря ему, будет «снявший» свое рабство Раб» (с. 29). Только Раб имеет историческую перспективу. А путь к Свободе и взаимопризнанию лежит через рабство.

6. Итак, вычленяется основная схема: две противостоящие воли = два взаимоисключающих Желания (а Желание - воля-к-иному, одновременно и «негация», отрицание наличного, и полагание возможного) сходятся во взаимной борьбе за Признание, т. е. за определенный тип взаимоотношения, и разделяются на ту, которая согласна потерять жизнь и на ту, которая боится потерять жизнь. Господин принуждает Раба к производительному труду, и в процессе производства Раб преобразует свою природу, приобретает внутреннюю возможность развития, и трансформирует весь свой Мир, всю свою ситуацию революционным путем (с.37); он по необходимости действует решительно, тотально и насильственно. Первоначально установившаяся иерархическая структура ломается, но совершенно не обязательно заменяется такой же структурой. Такова жизнь самосознания на ранних (т. е. логически первичных) этапах своего существования.

7. Что же такое труд? Марксом унаследовано Гегелевское представление о труде, став одним из антропологических оснований критики отчужденного буржуазного общества, в условиях которого всякий индивид есть «трудящийся»[6]. А всякий «трудящийся» - Раб, хотя и не по отношению к конкретному человеку – Господину, но по отношению к социальной системе (где каждый свободен, но каждый и вынужден трудиться в силу как бы «естественных причин»). Труд, согласно классическим определениям, это целесообразная осознанная (освоенная рефлексией) активность, т. е. именно деятельность. Это орудийная деятельность, и это – деятельность, направленная на преобразование природы, т. е. это принципиально искусственная, надприродная (и не животная) активность. Самое же главное, что труд есть всегда вынужденная деятельность. Индивид вынужден к нему необходимостью выживания - в природе и в обществе; в природе он вынужден удовлетворять свои потребности, а в социальных условиях («во второй природе») тот, кто трудится - Раб, он удовлетворяет потребности другого. Очевидно, что такой труд никак не связан с индивидуальными потребностями и желаниями Раба. Но ведь Раб вынужден обеспечивать жизнь Господина!

Исторически известно, что с появлением человеческого общества возникает система разделения труда, И всякий индивид, становясь способным к труду, вынужден встраиваться в эту систему, занимать в ней некоторую позицию[7]. Но поскольку он не сам ее для себя выдумал (изготовил), т.е. он не просто проявляет свободную активность, а принудительно трудится, возникает известная проблема отчуждения. Свободен и действительно живет, т. е. «человечен» тот, кто не трудится, а трудящийся не свободен, поэтому «живет» он лишь формально. Лишь свободный человек есть человек, т. к., по Гегелю, человек - это существо, которое соответствует понятию человека. Итак, обретение свободы и утверждение себя как человека состоит в освобождении от труда (в уничтожении труда) в преодолении состояния Рабства, в обретении признания себя. При этом «снявший «свое рабство Раб стремится к признанию не в качестве Господина, но в качестве не-Раба, существа, свободного от этого отношения господства и подчинения. Можно сказать, что он - Господин над самим собой; впрочем, это тавтология.

И, очевидно, именно в самоутверждении себя как действительного человека, признанного в качестве такового (ведь Раб – это «недочеловек», это человеческое существо, не отвечающее понятию человека) состоит сущность самоопределения как антропологического процесса. Это означает, что самоопределение всегда начинается из позиции Раба, предполагает рефлексию собственной ситуации как вынужденной (обусловленной) и должно быть понято как процесс, состоящий из трех этапов: 1) осознание и понимание своего рабского состояния и самой необходимости трудиться как недействительных; 2) рефлексивного преодоления «труда» как вынужденного подневольного процесса, 2) реализация своей способности к отрицанию (негации) и утверждение своего Желания в борьбе за признание.

8. Лакан говорил, что Маркс изобрел симптом (в психоаналитическом смысле этого слова)[8]. Дело в том, что современное – капиталистическое, буржуазное - общество кажется лишенным отношений господства и подчинения, свойственных предшествовавшему феодальному обществу. Но, на самом деле, если ранее это отношение было отношением между двумя личностями (крестьянин и его барином), теперь оно сохранилось в обезличенной форме подчинения индивида надчеловеческим «объективным» социальным законам. Все как бы равно свободны, однако одни по условиям своего социального и экономического статуса подчинены другим, но это скрыто от неискушенного, наивного взгляда на общество (которое конечно, не имеет представления о том, что оно построено на отношениях индивидов, связанных зависимостями, подчиненных и угнетенных одних другими). Это означает, что господство и рабство сохраняются, но неузнаваемо, в скрытой, непристойной, подавленной форме, т. е. именно как симптом.

В социальном мире распределены отношения господства и рабства. Диалектика Господства и Рабства – это общая теория структурообразующих отношений в современном социуме. В нем всякий индивид уже есть по своему исходному самосознанию Раб. Его проект, возникающий благодаря его самосознанию, направлен именно на преодоление состояния Рабства.

Как правило, индивиды находятся под действием идеологии, и поэтому не способны осознать свой действительный статус. Они принуждены участвовать в производительном отчужденном труде. И если это принуждение кажется им обусловленным самим порядком вещей, оно не перестает от этого быть отношением господства и рабства. Критическая теория ХХ века, основанная на марксизме (т.е. по исходным интенциям – гегельянская), дает богатый феноменологический материал на эту тему (для описания которого разные авторы работ по критической теории использовали такие концепты, как «общество спектакля», «восстание масс», ««одномерный человек» и т.п.).

Пытаясь понять свое действительное положение, каждый самоопределяющийся индивид вынужден осознать себя как Раба. Идентифицировать Господина при этом не просто: как уже сказано, отношение зависимости деперсонифицировано и распределено в обществе; это – как бы «закон природы», таково как бы естественное положение дел[9].

9. Согласно этой схеме можно выделить следующие стадии самоопределения:

А. Процесс самоопределения начинается, когда раб ставит своей целью перестать быть рабом. Предварительно он должен понять свою ситуацию. Это может происходить стихийно либо благодаря некоему педагогическому воздействию. Можно представить также некие массовые просвещающие воздействия. Постараться перестать быть Рабом – означает рискнуть жизнью ради признания себя как не-Раба (т.е. Господина, пусть по отношению к собственной жизни). Хотя отношения господства могут быть персонифицированы, все же истинным Господином является вся социальная система. Занятый самоосознанием субъект вынужден осознать, что диалектичное отношение господства и рабства есть сущность процесса, имеющего место в нем самом, точнее, это – сущность его самосознания как «поднимающегося» раба. Так что ДГР – фундаментальное схема ситуации самоопределения. Ведь самоопределение движется тоже ничем иным, как Желанием; и «выявив» в себе Желание, т.е. осознав себя, субъект вынужден принять, что его самоосознание устроено согласно этой первичной схеме, т.к. сформировано в условиях борьбы за признание. Т.е. он являлся и «пока еще» является Рабом. Самоопределение требует стать Господином собственной жизни, т.е. 1) осознать и принять свою смертность, 2) быть способным рисковать своей жизнью. В концепциях самоопределения этот этап описывается как выбор (определение) «призвания», т.к. это – ставка: призвание требует проектного отношения к своей жизни и означает риск. Ведь связанные с принятием призвания решения, вероятно невозможно будет «переиграть» в случае неудачи.

Ставкой борьбы при самоопределении может быть только жизнь индивида, ведь рабом его сделал только страх смерти, страх небытия.

Б. Самосознание, которое осознает свое рабское состояние, и готово сделать ставку в борьбе за изменение этого состояния, остается самосознанием трудящегося. Однако оно должно произвести рефлексивное преодоление труда. Производительный труд для раба есть необходимое условие его существования; самоопределяющееся сознание оказывается перед необходимостью изменить отношение к труду и быть готовым преодолеть его (превратить свою вынужденную деятельность в свободную деятельность). Труд становится необходимым условием собственного преодоления. Поэтому трудящийся продолжает трудиться, но при этом осознанно трудится так, чтобы этот труд был для него средством изменения самого себя, т. е. подготовки к схватке[10]. Рефлексия позволяет превратить «труд» в нечто противоположное труду.

В. Сама схватка за признание - это уже действительное самоопределение. Она может иметь место, когда трудящийся раб подготовил необходимые условия. Господин не меняется, «почивая на лаврах»; меняется Раб. «Конечно, сам по себе труд никого не освобождает. Но, преобразовывая своим трудом Мир, Раб преобразует себя, создавая тем самым условия, в которых он сможет снова начать ту самую освобождающую борьбу за признание, от которой он когда-то отрекся под страхом смерти» (с. 38). Изменение сознания ведет к изменению действительного положения; но при этом Раб должен понимать, за что именно он борется – а именно, за признание, и с кем именно он борется – кто или что есть противостоящий ему Господин, его антитезис, его отрицание. Сама решающая схватка предполагает «ставку» в виде жизни, при этом, поскольку мы метафорически обсуждаем жизнь сознания, может идти речь не столько о физической смерти, сколько об исчезновении возможности действительной жизни (т. е. такой, при которой представление о жизни, идея жизни не противоречит реальной жизни индивида). Иначе говоря, в случае, если Раб не начал борьбу или проиграл, он сохраняет свою жизнь (Господину необходим Раб!), но эта жизнь не осознается им как действительная жизнь. Это - отчужденное принужденное состояние Раба; но оно и есть массовое состояние не прошедших процесс действительного самоосознания и преодоления собственного рабства, т. е. самоопределения, индивидов.

10. Такое представление о самоопределении основное значение в этом процессе придает конфликту. Феноменологически, самоопределение всегда проявляется как конфликт. Конечно, это конфликт не обязательно должен представлять собой агрессивное, вооруженное противостояние. На первом этапе этот конфликт осуществляется в индивидуальном сознании, а затем экстериоризируется. И проявляется в социальных, межпоколенных и др. конфликтах. Схема диалектического противостояния Господства и Рабства позволяет отследить конфликт такого типа среди других и предлагает абстрактное описание самого этого процесса, указывая на его основные сущностные моменты. «Заполнять» же их конкретным содержанием вынужден каждый самоопределяющийся субъект с помощью своего собственного опыта, который рассматриваемая схема позволяет осознать, упорядочить и оформить.