|
Игорь Смирнов
ИНТЕРВЬЮ
гуманитарному альманаху «Человек.RU». 2006. № 2
Тема второго номера гуманитарного альманаха Человек.RU – институционализация антропологии. Эта проблема не только слабо разработана в антропологических концептах, но даже слабо поставлена. Тем более если учитывать современную ситуацию в мировой антропологии.
1. Как Вы понимаете саму проблему институционализации? Что есть институт современном понимании? Не является понимание институтов в современном мире некоторой редукцией, одной из версий огосударствления и социализации?
Институционализация общества – следствие того, что оно историзовалось, освободившись от мифо-ритуального пребывания в циклическом хронотопе. Примордиальный социум держится прежде всего на обычае, а не на институциях, если понимать под ними власть, специализирующую себя в своих отправлениях, то есть бюрократию. Задача институций – сократить и поставить под надзор расковавшуюся в линейной истории креативную энергию человека. В ценностно-функциональном плане институции в высшей степени амбивалентны: с одной стороны, они спасают общество от впадения в хаос, который мог бы быть вызван неконтролируемым соперничеством творческих индивидуальностей (что подчеркивал Arnold Gehlen); с другой – они подавляют развитие как логосферы, цензурируя ее, так и торгово-промышленного предпринимательства, облагая его налогом и разнообразными запретами (с чем боролся анархизм). Государство, возникающее в процессе историзации кланово-фратриального общественного порядка, представляет собой институционализацию самих институций, их освящение (поначалу через обоготворение правителя).
2. Можете ли Вы привести пример новых институций, которые сформировались за последние четверть века, на рубеже столетий? Есть ли примеры новых институтов в науке, в гуманитарной мысли?
Ввиду того, что институции создает homo historicus, они пребывают в постоянном обновлении, не меняющем, однако, их сути, которая заключена в том, что они распределяют власть между несколькими учреждениями наподобие того, как происходит разделение труда. Наиболее интересной институциональной инновацией на Западе кажется мне появление в последнее время гражданских организаций (вроде Greenpeace или Human Rights Watch), контролирующих самый государственный контроль, придающих диссидентству учрежденческий статус, делающих общественность полноценным эквивалентом государственности (и иногда, как в случае Greenpeace, отвечающих насилием на всегдашнее бюрократическое насилие). В России, где гражданское общество было недавно задушено в зародыше, институциональные структуры инволюционируют в сторону усиления этатизма.
3. Можно ли говорить об институционализации антропологии? Или это не более чем метафора? Есть ли специфика формирования институтов по современной практике мышления о человеке?
Государство не может быть per definitionem заинтересовано в решении общечеловеческих проблем. Оно сужает человека до себе подданного. В своем максимальном – тоталитарном – выражении государство редуцирует антропологическое по расовому или классовому признаку. В лучшем (для антропологизма) случае, каковым являются империи, государство хотя бы не мешает развитию науки о человеке. Не случайно этнология берет разгон в процессе колонизации американского континента. Понятно отсюда, почему философская антропология как самостоятельная дисциплина складывается в эпоху Возрождения. Точно также не случайно и то обстоятельство, что страны классического империализма, Великобритания и Франция, создали великие этно-антропологические научные школы. Университеты с их многопрофильными гносеологическими интересами оказываются в известном смысле коррелятами империалистической политики, перенесенной в область науки. Уже первые европейские университеты были интернациональны. Философская антропология институционализируется именно в этих империях знания. Такого рода институционализация, как и любая бюрократическая активность, минимизирует творческую потенцию человека, в случае философской антропологии долженствующего думать о самом себе. Философская антропология в академическом исполнении креативна лишь постольку, поскольку она предлагает новые интерпретации уже известного, сказанного. Но она не вещает миру сама небывалую прежде истину. Cyberspace открывает возможность для деинституционализации resp. трансинституционализации философской антропологии.
4. Кто из современных авторов с вашей точки зрения наиболее активно занимается именно проблематикой институционализации антропологии и гуманитарной мысли в целом?
По-моему, самые интересные работы наших дней по философской антропологии (Maurice Godelier, Peter Sloterdijk, Giorgio Agamben и др.) возникли вне жестких институциональных рамок. |
