|
С.А.Смирнов
ЭКСПЕРТНОЕ СООБЩЕСТВО: ОТ МИФА К ИНСТИТУЦИИ
Что значит – быть экспертом?
Мы уже почти привыкли к утверждению, что без экспертного сообщества невозможны долгосрочное стратегическое планирование и управление.
Но в то же время мы вынуждены констатировать, что экспертного сообщества у нас в стране не было и нет. Пока.
Понятно, что ради констатации данных тезисов не имело бы смысла писать статью. Но смысл состоит в другом. Если угодно, данное обращение служит в качестве диагностики и проверки вопроса – а что думают бизнес, власть и некоторые экспертные группы относительно этих двух тезисов? И главное – что в этой ситуации делать?
Для начала договоримся – что значит быть экспертом? К автору этих строк тоже периодически обращаются для того, чтобы я принял участие в качестве эксперта для участия в разработке тех или иных проектов и программ развития, тех или концепций. Это тешит самолюбие. Но давайте договоримся еще раз.
Далеко не каждый специалист или профессионал является экспертом. Например, у нас много специалистов, деятелей культуры, профессионалов высокого класса. Но далеко не каждый может быть экспертом по выработке новой культурной политики города или страны.
У нас также много архитекторов и строителей. Но далеко не каждый профессионал в архитектуре может быть экспертом в деле разработки градостроительной политики города.
А сколько у нас педагогов, психологов, гуманитариев разного типа? И что – они все могут считаться экспертами в деле разработки образовательной политики? Говорить-то могут все что угодно, но есть ли толк в этом? Практика показывает, что словесного мусора произносится много, но продвинутых, разумных концепций и программ формирования и развития образовательной политики у нас в стране можно пересчитать по пальцам. Например, концепция развития образования в нашей области настолько ублюдочна, что лучше ее и не называть. Что же касается культурной политики в области и городе, то их у нас просто нет.
Но есть интересная концепция новой промышленной политики, разработанная фирмой «Корпус» и привлеченными экспертами. Спорная, но вполне имеющая право на то, чтобы быть взятой на вооружение бизнесом и властью.
Итак, эксперт – не звание, не профессия, не вид занятий. Это некая культурная функция, которую начинает выполнять конкретный спец, обладающий уникальным знанием, становящимся инструментом по выходу из той или иной ситуации, в которой оказался заказчик, обращающийся к эксперту. Например, в случае с убийством позвали специалиста по почве в черте города. Нужна экспертная оценка – где такая почва находится, ее надо сличить с той, которая осталась на ботинках убитого. Эксперт выдает свое осуждение и точно – следователь находит место, где убили человека.
Итак, Первое. Экспертное знание конкретно, ситуативно и содержит в себе уникальный рецепт по выходу из ситуации.
Второе. Эксперт – не просто специалист. У нас в Академгородке в Институте экономики много экономистов. Но нет специалистов по экономике города. Но тем не менее почему-то (по привычке или в силу личных связей) городская власть обращается в этот институт за тем, чтобы он разработал стратегический план развития города. В итоге мы имеем некий набор цифр, показателей, общих деклараций и ни одного сколько-нибудь проработанного стратегического проекта. И кто сейчас помнит про стратегический план устойчивого развития города до 2020 года? Кто им пользуется как инструментом? Никто. И лежит он в шкафах у чиновников. Да мэр иногда про него напоминает.
Итак, экспертом должен быть конкретный специалист по конкретной проблеме. Он носитель неких экспертных оценок и суждений по решению этой проблемы. Он может предложить пути решения проблемы.
Третье. Давно известно правило – проекты и программы разрабатываются теми, кто их и реализует. В подавляющем большинстве у нас происходит ровно наоборот. Заказчик в лице областной или федеральной власти делает заказ. Экспертная группа работает, выдает аналитический доклад. Он кладется на стол. Эксперты получают деньги. И на этом все заканчивается. Но далее начинается самое сложное. Если первое лицо и его ближайшее окружение и советники понимают силу и глубину разработки, то среднее звено чиновников просто не держит это содержание. И на том все и заканчивается. Разработка редуцируется до набора узких мелких рекомендаций. Там подправить, там подтянуть. Стратегические решения, предполагающие коренную модернизацию управления регионом и городом (страной) не принимаются. И в этом нет ничьей вины. Просто мы по-другому пока не умеем. Ни власть, ни бизнес, ни третий сектор не являются носителями экспертного знания, точнее не отвечают тем компетенциям, которые требуются, чтобы хотя бы взять это экспертное знание у экспертов в готовом виде и воплотить в решения.
Четвертое. Речь должна идти не только о реализации той или иной программы развития, но и мониторинге, отслеживании процесса реализации программы или проекта. Здесь нужны особые специалисты, применяющие адекватные средства для мониторинга, соответствующие идеологии конкретной концепции и программы развития. Но тогда у власти возникает искушение создать при себе или вообще внутри своей структуры экспертную группу. И создают. Создают какой-нибудь отдел, центр по разработке чего-то там (например, как создали отдел по стратегическому планированию в нашей мэрии), по той же логике, что и обычно – про стратегию думают люди в этом кабинете, а в другом думают про функционирование. Так же как про культуру думают в одном департаменте, про здравоохранение – в другом. А про детей – вообще в третьем.
И пятое, самое сложное. Уже понятно, что не любой даже специалист, обладающий уникальным знанием, может быть экспертом, поскольку речь прежде всего идет о необходимости запускать проекты и программы развития территорий. Для этого нужно быть специалистом иного рода – с проектным и стратегическим мышлением. Здесь не нужны сами по себе ученые или сами по себе менеджеры, или сами по себе талантливые деятели образования, культуры. Сложность заключается именно в том, что проекты и программы развития в готовом виде нигде не лежат. И в умах экспертов их тоже нет. Эксперт-разработчик – не бог. Он не имеет в кармане готовых рецептов развития. Ему вообще-то подумать надо. И проект он не сочиняет. Он его разрабатывает. То есть он работает с будущим, с образами будущего. Он его проектирует, это будущее. Здесь уже уникальности мало. Здесь нужны проектировщики, методологи с проектным и стратегическим мышлением, способные работать в команде в ситуации неполного знания, в ситуации дефицита средств и отсутствия готовых рецептов, причем с конкретной территорией, а не с неким готовым набором схем, взятых из западного опыта.
Таким образом, мы приходим к тому, что нам необходимы особые экспертные институции, которые могли бы соорганизовать и инициировать подобные разработки, сочетая все пять качеств в одном. Ведь понятно, что в одночасье ни власть, ни бизнес не созреют для заказа на экспертную разработку. Ведь речь идет о будущем, о стратегической разработке, о долгосрочной перспективе, то есть о механизмах и институциях развития. Их и надо создавать.
Что мы имеем по этой части, по части экспертных институтов?
Что у нас есть?
Несколько точек в стране назвать можно.
Это Центр стратегических разработок, созданный Г.Грефом.
Это Институт экономики переходного периода Е.Т.Гайдара, разрабатывавший долгое время вместе с ЦСР стратегию социально-экономического развития для страны.
Это Центр стратегических исследований Приволжского федерального округа, созданный при С.В.Кириенко и под него, в бытность его полпредом.
Это Центр стратегических разработок «Северо-Запад» (рук. В.Княгинин), созданный группой крупных бизнесменов для регионального развития, с учетом их интересов.
Это ГУ Высшая Школа экономики Я.Кузьминова, принимавший участие в разработке крупных концепций, в том числе концепцию. модернизации образования. Последний пример связан прежде всего с созданием нового типа университета проектного типа, берущего на себя не только учебные, но и экспертные, аналитические и разработческие функции.
Это Институт общественного проектирования при журнале «Эксперт», который уже опубликовал ряд своих результатов и прогнозов в журнале касательно социального и политического развития страны.
Также следует назвать Фонд «Институт экономики города» и Международный центр социально-экономических исследований «Леонтьевский центр».
Впрочем, несмотря на целый список центров, эффективность и нужность их разработок пока является, как мне кажется, несколько низкими и слабо востребованными. Например, замечательные по своей точности и глубине анализа проекты «Государство.Антропоток», «Пространственное развитие России», «Демографическая доктрина» больше нужны были самим разработчикам, нежели заказчикам.
Но главным экспертным институтом, пожалуй, остается сама Администрация Президента, которая в одном лице является и заказчиком, и подрядчиком. Именно она задает тон в определении стратегических перспектив развития. Пожалуй, так будет и дальше в течение ближайших восьми лет.
А у нас во дворе
Что же касается ситуации в регионах, то в лучшем случае есть некоторые отдельные группы или одиночки, которые кормятся теми же федеральными заказами или спорадическими заказами от региональных властей.
В нашем городе в силу его биографии (наличие трех Академий) бытует стереотип, что наш интеллектуальный потенциал очень высок и мы сами с усами. Этот стереотип нас и губит. Поскольку как раз мы не можем похвастаться наличием продвинутых концепций социально-экономического развития области, несмотря на их физическое наличие. То, что есть многостраничные документы подобного рода – вовсе не означает наличие концепций, стратегических проектов и планов развития. Есть многостраничные тексты. Есть интересные места в этих текстах, есть некоторые предложения в них. Но толку от этого мало.
Например, включение в концепцию генерального плана развития Новосибирска идеи конкурентоспособности и привлекательности города и идеи капитализации территории (благодаря предложениям нашей экспертной группы в 2005 году) пока не воплотилось в конкретные проекты и программы пространственного развития города.
А что же у нас есть? Есть, как обычно, набор профессиональных групп (деятелей науки, образования, культуры), которым еще предстоит осознать свои профессиональные интересы и главное – интересы территории и культуры в целом, а не узко цеховые настроения. И здесь пока все очень плохо. Собери профессионалов в отдельной комнате – хлебом не корми, дай поговорить. Да еще если за чаем и кофе или за коньячком – да за милую душу! И тогда такие клубные посиделки специалистов превращаются в новое (и потому уже не свежее) издание советской кухни, когда наш брат интеллигент собирался и обсуждал злободневные проблемы, которые нельзя было обсуждать в общественных местах.
Такие клубные посиделки вошли в моду и уже переживают свой закат. Сколько было проведено различных общественных слушаний и так называемых общественных экспертиз, круглых столов и просто вечерних посиделок! Смысл и эффективность таких посиделок весьма проблематичны. В лучшем случае собранные там специалисты послушают друг друга, познакомятся, напишут что-нибудь и опубликуют на очередном сайте или в газете. Или вот в журнале «Эксперт-Сибирь» тиснут очередной (который уже по счету!) разговор об имидже Сибири. Коллеги, оглянитесь! Кому нужны ваши рассуждения об имидже Сибири, кроме вас самих?
В общем, получается, что такие посиделки нужны самим участникам посиделок. Славно посидели! Но тогда давайте называть вещи своими именами. Если и есть какая-то институция экспертов у нас пока, так это клуб экспертов. Ну, хорошо, что хоть это есть. Это оценка, но содержательная. Надо понимать пределы и границы того, что может такой институт как клуб. В принципе, с клуба многое начиналось в мире. Масоны, например. Глядишь, клуб экспертов при Большом Новосибирске разовьется в сильный экспертный институт. Если не будет сильно много сидеть, а перейдет к конкретным проектным концепциям и разработкам, действительно крайне нужным для города и региона. Глядишь, и при журнале «Эксперт-Сибирь» все же начнет работать сильный клуб экспертов, влияющий на принятие решений по развитию территории.
Но тут другая проблема. Как только переходишь к разработке, даже если по рукам ударили, договорились с заказчиком, и он созрел на серьезный стратегический разговор, вдруг выясняешь, что днем с огнем не сыщешь нужной информации. Например, в 2005 году, когда мы разрабатывали концепцию генерального плана развития города, нам нужна была городская статистика по ряду показателей. А ее у нас либо просто не оказалось, либо ее пришлось выуживать в тенетах городской власти. В итоге пришлось перейти на шкалу экспертных оценок и на свой экспертный страх и риск оценивать те или иные показатели. Тем более если речь идет об агрегированных показателях. Например, если стоимость жилья или аренда по городу известны, то вот степень внутренней связности городской территории или степень безопасности среды – их приходится высчитывать и выявлять по косвенным показателям.
А что у них?
У них, как всегда, все есть. Что ни спросишь – все у них есть. И экспертные институции, естественно, тоже. Это касается не только известных аналитических центров, прозванных умными танками, фабриками мысли (think tank), но и в целом разветвленной экспертной сети.
И понятно почему. Экспертная сеть и независимые аналитические мозговые центры могут возникать и развиваться только в ситуации развитого гражданского общества и высокого уровня социально-экономического развития, в силу которого созревает постоянный системный заказ на долгосрочное прогнозирование и планирование, и не только от властей разного уровня, но и от крупного бизнеса и сильного общественного сектора.
Но следует отметить, что независимых аналитических мозговых центров и в США не так много. Пожалуй, по оценкам специалистов, лишь знаменитая RAND Corporation является одним из немногих независимых мозговых центров, не обслуживающих какую-то из политических группировок. Это действительно сугубо экспертная площадка, созданная еще в 1946 году по заказу американских ВВС, но ныне ставшая наиболее авторитетной в военной аналитике и в сфере высоких технологий.
Но у большинства таких фабрик мысли роль более простая. Их аналитические доклады, как правило, пишутся на простом языке, доступном даже простому гражданину. Глубокие исследования не проводятся. И результаты, которые предъявляются этими центрами, нужны для властей в качестве дополнительных доводов при принятии актуальных злободневных решений и при публикации на выборах. Серьезные исследования эти «умные танки» не проводят, поскольку в большинстве своем они все же обслуживают заказчика, который не нуждается в них. И как правило исследования и разработки носят сугубо политизированный характер (политические прогнозы, общественное мнение, рейтинги политиков и проч.).
Из кухонь – на танки.
Итак, после всего сказанного понятно, вроде бы, что нужно бы делать.
- От клубных посиделок и слушаний переходить к постоянно действующим сильным аналитическим центрам, разрабатывающим стратегические проекты и программы развития. Таковое пока не наблюдается. Впрочем, вода камень точит.
- От сосредоточения экспертных институтов и групп в столичных городах – к сетевой экспертной структуре, работающей в режиме формирования и подбора команд разработчиков, в которых эксперты распределены по территориям более равномерно, при наличии региональных экспертных узлов в сети. Об этом пока приходится мечтать. Ведь доходит до того, что, например, концепция Сибирского федерального университета (СФУ) в Красноярске разрабатывается ЦСР «Северо-Запад» (рук. В.Княгинин), сидящий в Санкт-Петербурге. Или концепцию развития Кемеровской области делает тот же центр. При этом уже известно, что предложения этой группы в Красноярске были приняты холодно. И не потому, что там сидят ретрограды, а потому что создание федерального университета, но на местной региональной почве – дело трепетное и деликатное. Оно требует более тонких инструментов и долготерпения, а не наездов пиратов-разработчиков в жанре вызова спецназа.
- Пора перестать всех спецов называть экспертами. Умерим амбиции. Будем скромнее.
- Может, все же создадим мощный пул экспертов при журнале «Эксперт-Сибирь»? Но работающий на новых принципах и в новых форматах – не только клубных сессий и консультаций для написания статей, но и запускающий разработку проектов и программ развития территории.
Все выше названное возможно только в одном случае – когда мы начнем думать не только о сегодняшнем, но и послезавтрашнем дне, начнем реально строить будущее. И не в категориях фантазий и прогнозов, а в категориях выстраивания механизмов и институтов развития. Последние же нужно строить, буквально создавать, формировать, разрабатывать долгосрочные схемы и механизмы институционального развития, переходя от локальных проектов к институциональным. И главное – переходя к реальному обществу, производящему знания и инновации. К обществу, где главным капиталом и мощным стимулом развития являются твои знания и твоя способность производить инновации разного типа. Ведь аналитические центры это и производят – они производят инновационное знание, становящееся капиталом. Это безбумажное и даже не информационное производство. Это производство виртуальное с точки зрения вненаходимости и тиражируемости и применимости к реальной ситуации.
Пока этого не будет – не будет и экспертного сообщества. Впрочем, живем же мы без него. И ничего. |
